То, что Эдит не позволяла себе плакать, не значило, что она не плакала внутри, — там, где жили и откуда вырывались ее песни.
Уличная певичка не надеялась на счастье. Но оно ей улыбнулось. Улыбнулось устами Луи Лепле, директора кабаре. Лепле заметил в Эдит талант настоящей певицы и пригласил выступать в кафе на Елисейских полях. Тогда у Эдит появился псевдоним «Пиаф» (на парижском жаргоне — «воробышек»). И еще надежда. В ночь перед первым профессиональным выступлением девушка вязала себе кофточку, ведь предстать перед публикой нужно в чем-то хорошем! Лицевая петля, изнаночная, снова лицевая... глаза слипаются, но спать нельзя. Эдит брызгала в лицо холодную воду и снова бралась за спицы. Она плела кофточку вплоть до своего выхода на сцену. Но довязать второй рукав так и не успела. Голую руку пришлось прикрыть шалью. "Как прекрасна жизнь в те дни, когда публика талантлива!" — говорила Эдит Пиаф. Ее публика в кафе оказалась талантливой, а жизнь прекрасной. Пока вдруг...
Вместо вечности
...Пока вдруг в кафе не был найден труп Луи Лепле. Подозрения пали на уроженку трущоб. На Эдит. Ведь всегда проще обвинять беззащитную и слабую. Девушке пришлось покинуть сцену и затаиться. Лишь когда полицейские нашли настоящего убийцу, Эдит Пиаф снова обрела свободу. Она вновь запела, и на этот раз во сто крат лучше — благодаря новому знакомому, Реймону Ассо, который начал писать для ее песен потрясающие стихи. Он был нужен ей лишь как поэт. Она же ему была нужна намного больше. Как жизнь. Реймон влюбился в Эдит и ради нее бросил жену.
Эдит на время приняла его любовь, да только взаимностью не ответила. Для близости с мужчиной ей не обязательно было питать к нему какие-либо чувства. По крайней мере, тогда... Сердце певицы разбудилось позже, когда она встретила Марселя Седана, француза арабского происхождения, знаменитого чемпиона по боксу. Марсель был женат и имел троих детей. Все это он без раздумий оставил, лишь бы быть с Эдит. "Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как лица", — говорила Пиаф. У ее Марселя были красивые руки. И она его любила — пожалуй, сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Верила, что он будет с ней вечно. Ни на секунду не могла его оставить, сопровождала на всех его чемпионатах, забросив даже собственные гастроли. А один раз с ним не поехала. Пиаф пела в Нью-Йорке, а он выступал с показательными боями в Европе. Разлука ее просто убивала. По телефону Эдит уговорила Марселя вырваться к ней хотя бы на пару деньков. Он пообещал приплыть на следующем же пароходе, но она настояла, чтобы любимый взял билет на самолет. Самолет, в котором Марсель летел к ней, разбился на Азорских островах.
Яд, чтобы жить
В тот вечер Элит Пиаф должна была петь в театре-кабаре "Версаль". Перед самым выходом на сцену ей сообщили о катастрофе. Она заставила себя выйти к зрителям и белыми губами выкрикнула: "Свое выступление я посвящаю светлой памяти Марселя Седана". Она пела как никогда. А потом потеряла сознание. За кулисы ее унесли на руках.
Вскоре после смерти Марселя Пиаф попала в автомобильную катастрофу — первую из нескольких в своей жизни. Ее извлекли из-под груды спрессованного металла: израненную, с перебитыми ребрами и сломанной рукой, но живую. Эдит выла от нечеловеческой боли. Больничная сестричка сжалилась и сделала укол морфия. Но действие наркотика прошло, боль вернулась. Эдит умоляла снова дать ей дозу. Умоляла врачей, друзей. Все отказали. Все, кроме давней знакомой Жанин. Та проведывала подругу каждый день, и каждый день приносила ей немного морфия. "Момент, когда колешься не для того, чтобы тебе стало хорошо, а чтобы не было плохо, наступает очень быстро", — вспоминала позже Эдит Пиаф. Наркотики продержали ее в плену долгих четыре года. За это время она тратила на морфий все, что зарабатывала. А зарабатывала тогда прима Франции миллионы... Дошло до того, что перед очередной порцией смерти не было сил медлить и кипятить шприц. Она кололась прямо через одежду. Скоро на ее руках и ногах от игл не осталось живого места. Если бы не курс лечения в клинике, Эдит Пиаф тогда умерла бы.
"Или я вылечусь, или..." После дезинтоксикации Эдит какое-то время держалась. Затем вновь вернулась к наркотикам. Убеждала себя, что отныне будет с ними осторожна, будет колоться редко и по чуть-чуть. А в любой момент, если только захочет, запросто бросит. Захотела. Вышла выступать без "дозы". Начала петь и забыла слова. В растерянности смотрела в глаза публики и шептала: «Я не виновата! Простите меня. Я не виновата!» Вновь легла в клинику. Но через пару дней сбежала. Холодной ночью, в одном халате. Чтобы сделать дома укол. Дальше было безумное турне. Эдит гастролировала по городам, названия которых даже не запоминала. Не видела сидящих в залах людей. Часто путала строки своих песен. Жила одними наркотиками. После турне Пиаф вновь пришла в клинику. "Это последний раз. Или я вылечусь, или покончу с собой".
