Почему бы не кастрировать Санта Клауса, установив этим гендерное равенство, на полном серьезе размышляют наши западные «партнеры».
Сексизм, мачизм и гендерное неравенство — три вещи, которые не дают спать спокойно истинным борцам за половую уравниловку, толерантно именуемую в определенных кругах «европейскими ценностями». Это для нас наступают две недели беспробудного празднования, оттяга с фужером шампусика в одной руке, вилкой, на которой оливье горкой — в другой, и с Петросяном, вещающим на голубом глазу с голубого экрана — лицом к лицу. А у наших «партнеров» из общества равных (антироссийских) возможностей для оценки сложившейся ситуации лучше всего подходит строчка из старой комсомольской песни «и вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди».
Еще бы не тревожиться, когда вдруг приходит мысль, что половое воспитание населения Европы и Америки — в опасности. Казалось бы, все вроде уже уравняли в гендерном вопросе: междунарародный женский день ввели, операции по смене пола стали массовым явлением, движение #MeToo уверенно освоило лозунг «любого мужика замету». Гей парады триумфально шагают по планете, а в передовых странах правильного мира в открытую взят курс на уравнивание процентного представительства полов в руководствах ведущих (и не очень) компаний, правительств и парламентов.
Можно бы было и отдохнуть, но как раз надвигающийся праздник напрочь лишает борцов за сексуальное обезличивание возможности перевести дух и «опрокинуть стаканчик-другой». Выясняется, что Рождество-то само по себе, может и задумывалось как интересная акция, да исполнение подкачало. Как обычно, не уделили внимания мелочам. А они возьми, да и вылези в проблему мирового масштаба. А конкретно — в непонятки с Санта Клаусом.
Любой уважающий себя знаток иностранных языков скажет вам, что «Санта» — слово женского рода, переводящееся на русский как «святая». Клаус же — имя мужское, тут без вариантов. А коли так, почему католиков начинают дурить с младенчества, заявляя, что приносящий им подарки Санта Клаус — мужик? Если первая составляющая его имени явно женского характера? Где ж тут гендерная справедливость, где равенство, я вас спрашиваю?
В половом вопросе одного из символов Рождества надо разобраться окончательно и бесповоротно. По меньшей мере, потому что за женщин обидно. Хотя... Если вдруг выяснится, что Санта — не дед, а баба, обижаться начнут уже мужчины. Куда ни кинь, все клин, получается. Надо что-то менять. Но как? Волевым решением — не в традициях современного Запада. Это было бы проявлением авторитаризма-путинизма.
Потому в английской The Times подошли к этому вопросу демократично. С позиции соцопросов и голосований (у британцев большой опыт по части референдумов — брексит не даст соврать). Проведенное на днях анкетирование показало, что 27,8% населения Великобритании и США — сторонники альтернативного Санты. 10,6% полагают, что этот персонаж должен быть женщиной, а 17,2% — что гендерно неопределенным существом. То есть задачей общества в ближайшие дни видится следующее: на основании расхожего мнения, что «если бы у бабушки были определенные половые признаки, она была бы дедушкой» (озвучено В. Путиным в 2006 году), борцам за сексуальное равноправие и половую справедливость следует задрать Санта Клаусу шубу, спустить штаны и посмотреть, что там у него между ног. Если он настоящий мужик — жаловаться в #MeToo не побежит, не волнуйтесь. Под белы ручки его и на операционный стол. И пока врачи готовят соответствующие инструменты, чтобы «отсечь все лишнее», надо быстренько еще разок опросить народ: какое местоимение в будущем ему хотелось бы использовать в отношении экс-деда: она (Санта Клауса) или оно (Санто Клаусо).
При этом СМИ должны обеспечить непросачивание на их страницы информации, что изначально в самой первой исторической версии Санта Клаус был святым Николаем Чудотворцем. Мужиком, каких поискать.
Не факт, конечно, что даже обнародование этого факта сторонников всеобщего и поголовного полового усреднения заставит отказаться от своих идей. В наше время ревизия любого постулата возможна: и Александр Македонский, и Вронский, и Наташа Ростова — все они в голливудской версии легко могут оказаться неграми. И Анне Карениной никто не запретит, подойдя к рельсам, поинтересоваться у проезжающего мимо верхом на ишаке Чингачгука: «А не подскажете, когда поезд на Чаттанугу Чу-Чу?»
Ладно, пока там истые католики мозгуют по поводу Санты, специалистам-зоологам нехило было бы поставить точку в вопросе половой принадлежности сантовых оленей, таскающих по воздуху его сани. Ученые Техасского университета A&M, изучив огромное количество традиционных изображений упряжки старика (пока еще — старика), утверждают, что волшебные олени — самки. И это — однозначно, как бы сказал В. Жириновский. А вот профессура Аляскинского университета (г. Фэрбенкс) столь же стопудово уверены, что животные — кастрированные самцы.
Предложения набить татушки и надеть джинсы в облипку рассматриваться не будут, хотя такие и поступали. Не до этих мелочей пока. Надо успеть разобраться еще с текстами так называемых рождественских песен. И в первую очередь — с Baby, It’s Cold Outside («Детка, на улице холодно»).
Песенка была написана в 1944 году американским композитором Фрэнком Лэссером специально для домашних рождественских попевок. Фрэнк с супругой затягивали ее в момент, когда, по их мнению, программа вечера была исчерпана, а их гости никак не могли догадаться, что им пора и честь знать. Фактически исполняла «Детка» те же функции, что у русского человека тост «ну, за гостей».
Baby, It’s Cold Outside с разной степенью успеха исполняли на протяжении 77 лет, пока на подходе к нынешнему Рождеству на некоторые американские радиостанции не начали поступать звонки от возмущенных феминисток, #MeToo’шниц и прочих борцов за высокую нравственность, обнаруживших «глубоко скрытый скабрезный подтекст». Девушка, которой герой песни от чистого сердца предлагает не выходить на улицу, поскольку «там холодно» и легко можно схватить простуду, настойчиво твердит, что «мама будет волноваться», «мне и правда, надо идти». А относительно согревающей перед выходом на морозец рюмашки «на посошок» и вовсе высказывает подозрения «что это ты мне налил?» с далеко идущими нехорошими подозрениями.
Кое-где Baby, It’s Cold Outside уже выкинули из рождественского плей-листа. Но в некоторых американских штатах и британских дистриктах она наоборот, скакнула вверх в чатах.
В общем, там, на Западе ребятам есть чем заняться вместо празднования.
С Рождеством их!
