Памфлет на общество потребителей, поставленный французским режиссером Давидом Бобе, показали студенты курса Кирилла Серебренникова при Школе-студии МХАТ. Этим спектаклем МХТ имени Чехова открыл проект «Французский театр. Впервые на русском».
Проект, начатый в рамках года Россия-Франция 2010, продлится до конца декабря. Пять французских режиссеров представят московскому зрителю пять новых для нас французских пьес от «Отеля Сплендид» Жана Жене до «В стране далекой» Жана-Люка Лагарса. И хотя обе пьесы давно уже получили во Франции статус классики, на русском они еще не ставилась, что уж говорить о текстах современных абсурдистов - «Башне Дефанс» Копи, «Шаге» Маргерит Дюрас и остросоциальных «Феях» Ронана Шено.
Последний текст и выбрал для своей постановки Давид Бобе, интеллектуал и бунтарь, облекающий свой социальный протест в изысканную витиеватую форму, объединяющую цирк, рок-концерт и видеоинсталляцию.
Смертельный номер в ванной
32-летний Давид Бобе в юности увлекался цирком и музыкой техно, а потом уже обратился к театру, полагая, что именно на сцене можно полнее всего выразить недовольство обществом потребления, засасывающим молодежь и низводящим все ее интересы к материальным.
Все последние годы Бобе работает с драматургом Ронаном Шено (весной мы видели их «Каннибалов», показанных в Москве в рамках фестиваля NET). Пять лет назад вместе с Шено Бобе придумал и «Фей» - спектакль, в котором к обычному парню являлись две феи, провоцировавшие его на рефлексию по поводу современного французского общества. Для России Шено переработал текст. Во-первых, фей в спектакле стало целых восемь. Бобе говорит, что был так впечатлен возможностями студентов Серебренникова, что решил занять всех, кто ему понравился. А, во-вторых, рефлексируют студенты по поводу современной России.
То ли Ронан Шено хорошо изучил российские реалии, то ли студенты попались и впрямь талантливые, но их театральный бунт кажется стихийным и естественным, а не хорошо отрепетированным. Получается, что Бобе и Шено помогли 20-летним выразить то, что смутно роилось в их юношеских головах.
«Правительство говорит: надо скорректировать 20 лет после перестройки. Но эти 20 лет – вся моя жизнь», - произносит парень, удивленно распахнув глаза на камеру. Экраном служит кафельная стена, а маленькая камера зажата в руках самого актера.
«Я свободен потому, что молодой. Или свободен потому, что дурак? Я получил все от родителей или добился чего-то сам?..» - действие состоит из такой вот цепи маленьких автоинтервью, перемежающихся почти цирковыми номерами. Место действия - ванная комната, выросшая до размеров экспериментальной мхатовской Новой сцены. Актеры играют прямо у ног первого ряда.
Ванная комната – самое холодное и безличное место в квартире. С другой стороны, там легче всего уединиться, укрыться от расспросов родных. Именно там случается большинство самоубийств и сокровенных признаний. Так и в спектакле: герой (Иван Фоинов) лежит в ванне, бессильно свесив руки, а феи выражают разные стороны его «я». Кто-то задает крайние вопросы, кто-то объясняется в любви или ревнует. Кто-то распевает под душем песню Ника Кейва «Смерть – это еще не конец» - Александру Горчилину удается делать это так смешно и естественно, будто он и впрямь дурачится дома перед зеркалом.
Смотрите, кто пришел
91-й,56-й и 37-й годы перемешались в их головах. Что стоит за этими датами они знают плохо, зато в сознании стучит одно: мы в чем-то виноваты, и вину не искупить; мы привыкли все время ныть, и оказались в центре тотального хаоса. Мир распадается, и распад начинается с нас.
Уникальное свойство юности – мгновенный и легкий переход от депрессивных мыслей к остроумным фортелям. Спросить о смысле жизни и тут же пройтись на руках по краю ванны (исполнитель акробатических трюков - Риналь Мухаметов). Обозвать друзей «пидарасами, суками и актерами с их дерьмовым эго» и тут же помириться. Нарисовать картину всеобщего краха и признаться, что хочешь прожить нормальную жизнь с машиной, домом и детьми.
Как известно, высшее счастье для актера – запечатлеть образ своего современника, ну или хотя бы приблизиться к этому образу. Поразительно, что именно французу и с помощью французского текста удалось если не создать образ нового русского поколения, то сделать весьма выразительный набросок этого образа (жанр работы Бобе называется work in progress, то есть лишь эскиз будущего спектакля). Последний, кому это удавалось, был Иван Вырыпаев с его «Кислородом», появившимся десять лет назад. Среди более дальних предков «Фей» хочется назвать фильм Киры Муратовой «Долгие проводы». Помните, как 10-классник Саша произносил шутливый монолог против уютного мещанского существования, проецируя свою тень на стену с помощью «волшебного фонаря»?
Как и все настоящие художники, Бобе не ставит молодым диагноз и не делает прогнозов. Он фиксирует то переломное состояние, после которого одни становятся нонконформистами, другие - обывателями, а третьи умудряются балансировать между тем и другим. Но один прогноз после этого спектакля все-таки можно сделать: политический театр в России снова востребован и актуален. Хотелось бы только, чтобы острые социальные высказывания отечественных режиссеров были столь же изобретательны по форме, как эти «Феи».
Подробности о проекте «Французский театр. Впервые на русском» ищите на сайте театра.
