Одна из нескольких представленных в романе «t» пародийных версий природы творчества такова: после смерти каждый писатель оказывается внутри романа своего младшего коллеги. Графу Толстому не очень повезло: он переродился в «издательском проекте» эпохи кризиса.
Завязка нового пелевинского романа укладывается в одну строку из песни Гребенщикова: «Вышел, чтоб идти к началу начал, но выпил и упал, вот и весь сказ». Драматическое несовпадение величия замысла и скудости конечного результата демонстрируется на разных уровнях -- от истории русской литературы до человеческих привычек.
Главный герой романа граф Т., подозрительно похожий на Льва Толстого, узнает, что он вымышленный персонаж, чью историю сочиняет команда заправских писак. Роман этот задумывался как духоподъемное чтение о примирении классика с церковью, но, взяв эту высоту, стал стремительно падать, превращаясь то в боевик, а то и вовсе в сценарий для компьютерной игры. А это значит – Льву Толстому вплетают в бороду железную проволоку, «непротивление злу насилием» становится видом смертоносной борьбы. Виноватым оказался кризис: издательский дом стал тасовать владельцев и с каждым новым менялась и концепция романа. Так что вместо «начала начал» «вот и весь сказ».
Игра на понижение царит повсюду. В ее описании Виктор Пелевин очень последователен. Сам граф Т. думает о благе, а в результате, «греховно» пообщавшись с крестьянкой Аксиньей, бросается рубить себе палец, и остановить его может только говорящая лошадь: все, что было для автора «Отца Сергия» и «Холстомера» трагедией, становится проходным эпизодом. В той самой современности, в которой существует издательский дом «Ясная Поляна» с его наемными писателями, тоже убывает сложность: вместо противостояния «либеральных чекистов» и «силовых чекистов» мы в конце концов получаем их слияние. Одно слово, «Византия». Остается только догадываться, чем должен был стать сам роман «t», если бы не эта русская карма.
Но главный пример все же писательство. Тут проводником графа становится Ариэль, один из яснополянских наемников. Он и объясняет, как могло случиться, что книг, «остро задевающих человеческую душу», давно днем с огнем не сыщешь и «теперь от писателя требуется преобразовать жизненные впечатления в текст, приносящий максимальную прибыль». Подобные жалобы привычнее было слышать от критиков, вопиющих на каких-нибудь «круглых столах», или же от однажды разом устаревших писателей-почвенников. Прозвучав из уст многотиражного Пелевина, эти трюизмы вдруг обретают настоящую весомость. Его рассуждения о власти маркетологов (Лев Николаевич называет их «маркитантами») выглядят резонно и остроумно. Тем более что вся эта «сила ночи, сила дня» здесь надолго, и касается это отнюдь не только издательского бизнеса. Так что пелевинские слова еще будут нам аукаться.
Экскурс в современную словесность получился небольшим, но показательным. Пародия на ретродетективщика Г. Овнюка убийственна, подтрунивание над прохановской риторикой другого «наемника» -- Митеньки Бершадского вышло несколько размытым и не бьет в цель. «Дениса Быкососова» лишь зацепили. Дэну Брауну досталось больше: когда издатели собираются «прижать» церковников, авторам пресловутого романа заказывают поклеп на православие. И тогда появляются жутковатые иконы с кошачьими ликами и сюжет про то, как все верующие «пойдут в черное озеро тьмы, где будут поглощены гермафродитом с кошачьей головой».
Не пожалел автор и самого себя: в бойкую компанию затесался и капризный «метафизик абсолюта», не желающий «работать по сюжету». Но и проклятые «маркитанты» в накладе не остались: пелевинский роман «t» отвечает всех их чаяниям -- «загадочно, сексуально, романтично». Наверное, поэтому автору так необходимо было наполнить текст отсылками к своим предыдущим творениям, от сцены с трехглавым Кербером из «Чапаева и пустоты» до молитвы богомола из «П5». Так что не стоит удивляться, если следующее сочинение Виктора Пелевина появится уже не в крупном издательстве, а сам он вновь спрячется в своей то ли «Внутренней Монголии», то ли «Оптиной пустыни».
