Международная программа 5-го театрального фестиваля «Сезон Станиславского» открылась спектаклем бельгийской труппы Needcompany «Комната Изабеллы». В постановке Яна Лауерса зрителям демонстрируют окаменевший пенис кита и танцующие эрогенные зоны.
Если бы на фестивале Станиславского присуждали премии по номинациям, с «Комнатой Изабеллы» возникли бы проблемы, поскольку эту постановку нельзя с полной уверенностью отнести ни к драме, ни к современному танцу. Но бельгийского режиссера Яна Лауерса совершенно не волнуют вопросы классификации. Художник по образованию, писатель и музыкант, он снимает кино, работает с труппой Франкфуртского балета, ставит в «Дойчес-театре», интерпретирует классику и сам пишет сценарии для своих спектаклей, в которых свободно комбинирует разные художественные языки. Поэтому с обычными лекалами к нему подходить бессмысленно.
Коллекция древностей
Для «Комнаты Изабеллы» больше всего подошло бы определение «вечеринка в музее», поскольку своим появлением на свет этот спектакль обязан обширной этнографической коллекции, доставшейся режиссеру в наследство от отца-археолога. Как театральный практик Лауерс-младший нашел ей отличное применение: все эти статуэтки африканских божков, ритуальные маски, амулеты, ножи, древние окаменелости и мумии животных эффектно смотрятся на сцене и, как уверяет режиссер, подпитывают актеров своей энергетикой.
Но видимо, Яну Лауерсу было важно разобраться не только с отцовской коллекцией, но и с памятью, как личной так и исторической. «Бельгия, до середины прошлого века имевшая колонии в Африке, отягощена чувством вины, -- поясняет режиссер, -- ведь один только король Леопольд II убил в Конго 10 миллионов черных -- больше, чем Гитлер евреев. А мой отец был из последнего поколения колониалистов». Поэтому для героев спектакля Африка становится местом и вожделенным, и смертельно опасным. Главная героиня Изабелла живет с приемными родителями у холодного северного моря, с детства мечтая очутиться на черном континенте и найти своего настоящего отца, якобы принца пустыни, но попадает туда лишь в глубокой старости и то на несколько часов, чтобы увезти домой смертельно раненного внука.
Будда в юбке
Вся жизнь Изабеллы, от рождения и до смерти, проходит перед зрителями как череда воспоминаний уже слепой, беспомощной женщины. Однако героиня оказывается крепким орешком. Ни ранняя смерть приемных родителей, ни их открывшийся обман (никакого принца пустыни, конечно, не существовало, а девочка была плодом изнасилования), ни помешательство любовника, оказавшегося в японском плену и чудом уцелевшего во время взрыва в Хиросиме, ни гибель внука, которого она сама лишила девственности, не смогли поколебать ее жизнелюбия и буддистского спокойствия.
Ян Лауерс утверждает, что Изабелла это женское воплощение Зорбы, героя романа Никаса Казандзакиса (автора «Последнего искушения Христа»), которого в экранизации 1964 года сыграл Энтони Куинн. Грек Зорба – человек, живущий здесь и сейчас, свободный от моральных запретов и привязанностей, не знающий разницы между богом и дьяволом. Такова и Изабелла.
Знойная женщина
Эту роль режиссер написал специально для Вивиан де Мюнк, которую считает одной из лучших актрис Европы. Это действительно женщина с мощной харизмой. Полная и не обладающая особой красотой, она притягивает к себе внимание как магнитом. Ей даже не нужно ничего играть, достаточно ходить по сцене, курить, улыбаться и рассказывать драматичную историю Изабеллы как забавный анекдот. Показывать внутреннюю жизнь героини, причем в самом буквальном смысле этого слова, режиссер поручил другим людям. Две восточные танцовщицы изображают правое и левое полушария ее мозга, а жгучий брюнет в юбке – эрогенную зону этой любвеобильной женщины: его роль заключается в том, чтобы в самые напряженные моменты энергично трястись всем телом.
Конечно, все эти физиологизмы – режиссерская шутка. Но телесность и чувственность в этом спектакле действительно очень важны. Здесь постоянно танцуют, и эти танцы порою похожи на контактную импровизацию. Такой же непосредственной, невербальной связи участники Needcompany пытаются добиться и со зрителем. И иногда им удается: когда музыка, вокал и движение складываются в правильный пазл, ты чувствуешь связь кожей, по которой бегут мурашки.
