Турция занимала до сих пор сдержанную позицию относительно своего участия в международной коалиции против «Исламского государства (ИГ). С одной стороны, она поддержала инициативы США в ходе саммита НАТО в начале сентября, с другой стороны, воздержалась от активного участия в военных действиях, о чем неоднозначно объявила во время встречи Госсекретаря США Джона Керри с представителями арабских и ближневосточных государств в Джидде 9 сентября.
Говоря об отношениях США и Турции, нельзя сказать, что они являются идеальными. Приход к власти Реджепа Тайипа Эрдогана в результате августовских выборов президента Турции, которые впервые проходили путем прямого голосования избирателей, не вызвал восторга у союзников Турции по НАТО, в целом, и у американцев, в частности, поскольку новый президент Турции представляется им еще большим «исламистом», чем прежний президент Абдуллах Гуль. Да и самим руководителям Турции приходится задумываться над своим положением в свете тех оппозиционных выступлений, которые не так давно бушевали не только на площади Таксим в Стамбуле, но и во многих других крупных турецких городах. Эти демонстрации вызывали опасения властей, поскольку многие цветные и весенние революции на Арабском Востоке начинались именно с этого, а заканчивались свержением диктаторов. Но пока Турция озабочена другими военно-политическими проблемами, время оппозиции, очевидно, еще не пришло.
Что касается участия турецких вооруженных сил в антиисламской коалиции, то, несмотря на все старания турецкого руководства, военные события развиваются в соответствии с пословицей «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Турция отказалась принимать участие в авиаударах по ИГ и всячески опровергает сообщения о предоставлении своих военно-воздушных баз для заправки и обслуживания американских самолетов, но война подступила к ее территории с другой стороны. В начале октября отряды ИГ активизировали бои за овладение городом Кобани (по-арабски его называют Айн аль-Араб), расположенного на самой границе Сирии и Турции. Расставив по границе свои танковые подразделения, турецкие военные надеялись заблокировать границу и не позволить отрядам исламистов проникнуть через границу. США очень настаивали, чтобы турецкие сухопутные войска ввязались в боевые действия, поскольку так они получили бы еще один наземный фронт борьбы с ИГ, подобный тому, который имеется у курдских формирований Пешмерга и правительственной армии Ирака. Но пока американцам удалось добиться лишь того, чтобы Турция позволила Пешмерге пройти через территорию Турции на помощь местным курдским отрядам Кобани.
Это было сделано Турцией, несмотря на то, что отношения курдских оппозиционных организаций с турецкими властями остаются очень напряженными, поскольку «Курдская рабочая партии» объявлена террористической организацией и запрещена не только в Турции, но и в США и других странах. Но фоне приграничных боевых действий между курдами и исламистами прокатились активные выступления курдов на востоке страны с требованиями военного вмешательства Турции, создавая для правительства Турции и президента Эрдогана новый очаг внутренней напряженности.
Тем не менее, вероятность участия турецких сухопутных войск в боевых действиях на территории Сирии не исключена, поскольку основной целью турецких властей в этом конфликте является свержение режима Башара Асада. Конфликт между Турцией и Сирией имеет глубокие исторические корни. Сирия, которая являлась одним из вилайетов Османской империи, исконно была одним из оплотов антиосманской борьбы арабов за свое освобождение. Еще больше масла в огонь подлили французы, которые во времена своего протектората над Сирией в 20-30-е годы прошлого века оставили за Турцией сирийские территории, включая приграничную провинцию Хатай и исторические сирийские города Антиохию (Антакия), Александретту (Искендерун) и др. Следует отметить, что ни одно сирийское правительство со дня обретения Сирией независимости в 1941 году не признавало законности передачи своих территорий Турции. Другой серьезной точкой столкновения интересов Сирии и Турции является использование водных ресурсов Евфрата, который протекает по территории обоих государств. Строительство дамб и электростанций на территории Турции, по мнению сирийцев, серьезно ограничивает гидроресурсы Сирии. Камнем преткновения в сирийско-турецких отношениях остается поддержка курдов в их оппозиционной борьбе против турецких властей, поскольку Турция обвиняет Сирию в том, что курды совершают свои террористические действия при помощи сирийцев. Не остаются без ответа и сирийцы, которые обвиняют Турцию в том, что она является проводником американской имперской политики в Арабском мире.
Казалось бы, между Турцией и США должен сформироваться полный альянс в стремлении свергнуть Башара Асада и поставить на его место новое сирийское правительство. Но именно во втором пункте, со всей очевидностью, возникают принципиальные противоречия между союзниками. Турция желала бы поставить у руля сирийской власти силы, которые следовали бы в русле «турецкой политики», а вот для США усиление Турции в арабском регионе абсолютно не интересно, скорее, наоборот, представляет опасность, поскольку для турков исламский религиозный и культурный фактор имеет очень большое значение, во многом определяя их позицию к очень многим ближневосточным и международным проблемам, а Турция, в этом случае, может стать новым сильным лидером в исламском мире.
Со всей очевидностью, участие Турции в сухопутных боевых действиях против ИГ определяется тем, получит ли она гарантии реализации своих условий по формированию новой власти в Сирии в случае победы над Башаром Асадом или останется в стороне, как часто происходит в отношениях американцев со своими союзниками. Поскольку переговоры по подобным вопросам не являются предметом публичного обсуждения, то и о результатах переговоров можно будет судить по фактическим действиям сторон, а это вопрос ближайшего будущего.
