На днях должна появиться очередная редакция конфликтного законопроекта о передаче имущества религиозного назначения конфессиям. Что именно будет написано в документе, сейчас не знает никто. Музейщики его боятся, церковь, которая, судя по всему, информирована несколько лучше, с надеждой ждет. Пока каждая из сторон пытается угадать конкретные последствия обещанного закона.
Многочисленные версии законопроекта об имуществе религиозного значения не первый год пишет Минэкономразвития, но ни одна из них до сих пор не получила статус официального документа. Несуществующий законопроект активно обсуждается, но о чем конкретно в нем идет речь, мало кто знает: ознакомиться хоть с каким-то текстом негде. Во вторник заинтересованные стороны (РПЦ и музейное сообщество) собрались, чтобы объяснить друг другу отдельные положения. Представители министерства на подобные встречи традиционно не ходят.
Дефицит информации порождает страхи с обеих сторон, но музейщики как наименее информированные переживают особенно остро. В начале марта они написали так называемое «письмо 41-го» -- открытое обращение к патриарху с просьбой уделить особое внимание проблеме владения и распоряжения имуществом религиозного назначения. Церковь поспешила заявить, что опасения ученых беспочвенны. Для оздоровления ситуации 8 марта при патриархии был создан совет по культуре, а на следующий день организовано специальное обсуждение вопросов сотрудничества церкви и музеев.
Председательствующему на нем главе синодального отдела по взаимодействию церкви и общества протоирею Всеволоду Чаплину пришлось неоднократно подчеркивать: закон, по сути, мало что кардинально поменяет: на музейные, архивные и библиотечные фонды РПЦ не претендует, а здания передаются и сегодня, но на основании постановления правительства и по правилам, устанавливаемым регионами. Закон лишь упорядочит эту практику.
Кроме того, Чаплин заверил, что ныне располагающиеся в храмах учреждения выселят, только предоставив равноценную замену.
Генеральному директору Государственного музея искусства народов Востока Александру Седову, не имеющему возможности убедиться в том, что проблема «переезда» должным образом урегулирована законом, остается опираться исключительно на собственный опыт. Хранилища музея размещены в помещении церкви, решение о возвращении (РПЦ) которой было принято 20 лет назад. «Мы готовы паковать коллекции хоть завтра, но куда переезжать? Последний раз нам предложили здание после пожара площадью не многим более 1000 кв. м», -- привел пример «из жизни» Седов.
Неоднозначность осталась и в вопросе с движимым имуществом. Даже если речь идет о передаче не в собственность, а в безвозмездное пользование. «Что в этом крамольного?» -- недоумевала юрисконсульт Московской патриархии Ксения Чернега.
Ее аргументы не убедили, а лишь оскорбили музейщиков. «Наше музейное дело в известной степени основано на кровопролитии, -- заявила Чернега, имея в виду разрушение и разграбление церквей в послереволюционные годы. -- Отношение государства к религиозным ценностям менялось, а церковь им никогда не изменит. Поэтому вернуть иконы церкви логично».
Такая логика едва не свела на нет едва начавшийся диалог. Представителю РПЦ напомнили, что именно музейщики, подчас рискуя свободой, изо всех сил старались спасти хоть что-то. А схема безвозмездного пользования хоть и лучше передачи в собственность, но тоже весьма спорна. Есть иконы, требующие особой защиты и особых условий. Для них возвращение на так называемое «законное» место подобно смерти.
Существует и другая сторона у этой проблемы, связанная с отсутствием единого правового поля и единой ответственности. Директор музея-усадьбы «Коломенское» Людмила Колесникова отлично понимает, чем это грозит ей и ее коллегам. На территории «Коломенского» четыре действующих храма. За иконостас (184 единицы хранения) отвечает лично директор музея и ответственный хранитель. «Хорошо, что у нас сложились добрые отношения. Но тем не менее -- я 20 лет не могу заключить договор с приходом», -- пожаловалась Колесникова.
«Есть много случаев, когда архиереи запрещают заключать договора, где прописаны охранные обязательства», -- поддержал коллегу замдиректора музеев Московского Кремля Андрей Баталов. Он считает, что при отсутствии системы страхования и системы обременения о передаче памятников церкви даже говорить рано.
При всей заинтересованности РПЦ в скорейшем принятии закона музейщики видят угрозу не столько со стороны патриархии, сколько со стороны властей. Директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева Геннадий Попов усматривает в законе «устойчивую тенденцию государства снять с себя ответственность за сохранность культурных ценностей». «Закон носит почти диверсионный характер: если так раздавать, то этого наследия хватит лет на пять-десять», -- предупреждает доктор искусствоведения.
Стратегические последствия могут оказаться негативными и для самой РПЦ. Государство попросту «подставит» церковь, свалив на нее непосильное бремя, и через несколько десятков лет, когда обнаружится масштаб потерь, появится повод для серьезных претензий. Но сейчас РПЦ законопроект явно лоббирует. Вероятно, в патриархии уверены, что сумеют максимально защитить свои интересы. Судить об этом можно будет только тогда, когда общественность, наконец, увидит текст документа.
