В школах на оккупированных территориях РСФСР велась активная немецкая пропаганда, а среднее и высшее образование было практически полностью уничтожено. Впрочем, изначально немцы почти никого и ничему учить не собирались вообще.
Во время Второй мировой войны жизнь гражданского населения хоть и значительно изменилась, но все же продолжалась, а дети ходили в школу даже на оккупированных территориях. Кандидат исторических наук Игорь Ермолов из Тверского института экономики и менеджмента выяснил, во что превратилось школьное и профессиональное образования в занятых немцами регионах советской России. Статья Ермолова «Школьное и профессиональное образование на оккупированных территориях РСФСР» опубликована в журнале «Вопросы истории» (№ 12, 2009).
Изначально по плану «Ост», предложенному Гитлеру Генрихом Гиммлером 25 мая 1940 года, всякое образование, кроме начального, на территории РСФСР предстояло уничтожить. А школьная программа включала бы лишь «простой счет, самое большое -- до 500, умение расписаться, внушение, что божественная заповедь заключается в том, чтобы повиноваться немцам, быть честными, старательными и послушными». Чтению детей учить не собирались. Однако реальное положение дел вынудило немецкое руководство значительно пересмотреть первоначальные планы.
Трудовая повинность начиналась лишь с 14 лет, поэтому дети в возрасте 12-14 лет оказывались предоставлены сами себе. В итоге немцы решили сохранить существующую систему образования, чтобы свести к минимуму детскую преступность и бродяжничество, а также завоевать симпатии гражданского населения. Тем более что война затянулась, и Германии пришлось учитывать нужды населения, а также следить за настроениями людей (особенно молодежи). Однако программа обучения значительно изменилась.
Школьная программа в годы войны
Начальное образование включало не более семи предметов: русский язык (в том числе пение, рисование, чистописание), немецкий язык, арифметика, география, естествознание, рукоделие или труд, физкультура. Немецкое руководство выдвигало определенные требования к изучению предметов. Например, за четыре года ученики должны были выучить немецкий язык так, чтобы они могли «изъясняться по-немецки в повседневной жизни».
Созданные при местном самоуправлении отделы просвещения часто изымали из программы предметы, которые казались им лишними, или вводили новые. Так, советские школьники начали изучать Закон Божий. Правда, этот предмет в некоторых школах так и не ввели, потому что не хватало учителей, да и само нововведение подрывало авторитет новой власти. В некоторых случаях посещение подобных занятий было необязательным.
Особое значение придавалось истории. Учителя теперь вынуждены были делать акценты на положительных сторонах европейской ориентации России, поэтому они подробнее останавливались на периоде русского абсолютизма, крестьянских реформах и других темах, которые согласовывались с немецкой идеологической политикой. Среди прочего преподаватели теперь должны были подчеркивать «созидающую» роль революции 1933 года, когда к власти пришли нацисты, и «разрушающий» аспект революции 1917 года, разоблачать постулаты большевизма и марксизма. Однако далеко не все учителя соответствовали предъявляемым им требованиям, поэтому этот предмет часто просто изымался из школьной программы.
Идеологические изменения
Немцы взяли за основу советские учебники, которые значительно переработали. Например, советские неологизмы заменялись на другие слова: вместо «колхоза» -- «деревня», вместо «советский» -- «русский». Но так как переизданных учебников было мало, то всем ученикам книг не хватало, и часто они занимались вообще без учебной литературы.
Особое внимание уделялось воспитательной работе, в процессе которой учителя должны были проводить различные сравнения между СССР и Германией в пользу последней. Так, детей учили уважать не только учителей и родителей, но и всех старших, особенно германское командование и германских солдат.
Учителя
Специальную работу проводили и с учителями, которые в сложившейся ситуации были вынуждены подчиняться требованиям новых властей. Отказ от проведения немецкой политики карался по законам военного времени. Преподаватели вынужденно посещали специально открытые на оккупированных территориях политические школы, курсы переподготовки, конференции, на которых шла речь о новой идеологической направленности школьного обучения. Например, из программы изымались все коммунистические песни, в том числе «Марш октябрят». Однако, как отмечает Ермолов, в школах часто нарушались нацистские предписания. Во многих школах продолжали петь коммунистические песни, дети обстреливали из рогаток развешенные повсюду портреты Гитлера.
Работа учителей, которые согласились сотрудничать с Германией, оплачивалась хуже, чем труд мелких служащих и неквалифицированных рабочих. А основная масса учителей использовалась на тяжелых физических работах. Те же преподаватели, которые по состоянию здоровья не могли выполнять такие работы, часто нищенствовали.
Добровольно-принудительное образование
В целом количество школ и учащихся в годы войны значительно уменьшилось. Это было связано с тем, что многие здания школ были уничтожены или использовались не по прямому назначению. В связи с этим в некоторых регионах открывались «школы на воздухе», а так как такие занятия можно было проводить только в теплое время года, то летние каникулы отменялись.
Финансирование школ осуществляли органы местного самоуправления. Если дети пропускали занятии без уважительных причин, с их родителей взимался большой штраф. А если они продолжали препятствовать своим детям посещать школу, то родителей привлекали к уголовной ответственности. В некоторых случаях детей в школу принудительно доставляла полиция. Иногда школы с обязательным посещением открывались на платной основе. Однако в это неспокойное время школы часто закрывались на довольно продолжительные сроки, не работали по несколько месяцев.
В период оккупации открывались и бесплатные церковные школы, в которых церковнослужители были обязаны обучать детей и светским предметам. Что касается среднего профессионального обучения, то здесь основной упор делался не на теоретические курсы, а на практические -- учащихся фактически использовали в качестве рабочей силы: они с первого года обучения проходили практику на заводах и других предприятиях. А высшее профессиональное образование перестало существовать, что позволило немецким властям свести к минимуму возможность появления новой интеллигенции.
